ТЕКСТЫ |
|
Немного даже не по себе определять(ся) со стилем автора, но он действительно достойный. Суховатый даже, нарицательный, перечислительный. Телеграфно-бытовой в том духе, когда из старой постройки дома, там, за автовокзалом, отбиваются телеграммы на Марс. Я, такой-то, докладываю, жив, сварил суп, поработал, иду за детьми в сад. Майор Том ЦУПу. Прием! Так пишет Дмитрий Данилов свои метафизические отчеты о поездках на люберецком автобусе, в город Подольск, на занесенный снегом стадион пустых трибун матча команд 3-й лиги.
Отгремели битвы литературных премий, переругались все, кому суждено было переругаться, и недовольными, как водится, остались все.
Я вот тоже недоволен. Две книги, которые заслуживают и премий, и уж хотя бы подробного разговора, остались в стороне не только от премий, но, кажется, и от литературного процесса, если я правильно понимаю эти слова.
Об одной из этих книг я никогда не напишу, и это «Ненастье» Алексея Иванова.
А о второй напишу прямо сейчас, и это «Колыбельная» Владимира Данихнова.
Я бы ее никогда не прочел, потому что ничего не слышал ни о ней, ни об ее авторе, если бы не попал в прошлом году в жюри премии «Русский Букер». Тут я вынужден признаться, что выше слегка наврал про то, что «Колыбельная» осталась в стороне от литературных премий. Точнее, от других премий — да, а от «Букера» — нет. Она вошла в шорт-лист, а на заключительном обсуждении чуть не стала победителем. Трое членов жюри очень хотели этого, но остальные стояли насмерть, в результате чего и случилось это самое «чуть». Короче, не стала.
Отношения с современной русской прозой у меня никак не налаживаются. А я старался! Стоило взять в руки очередное произведение и немного полистать, как моментально приходило осознание: автор очень, ну прямо-таки изо всех сил хочет быть РУССКИМ КЛАССИКОМ. То есть пишет он не из желания рассказать историю, но из-за мечты стать великим писателем. Что ни абзац, так размышления о глубине русской души, что ни глава, так экзистенциальный кризис и философия жизни. Поэтому и книга Владимира Данихнова приятно удивила.
Если делить книги на те, в которых автор живописует добродетели и райские красоты, и на те, где изображены пороки и адские ужасы, то новый роман Владимира Данихнова «Колыбельная» безусловно относится к последним.
Небольшие тексты.
Белозубов: Сереженька. Сереженька, подойдите. Отлично. Станьте здесь.
Сереженька: Здесь?
Белозубов: Да, возле стола. Итак, Сереженька, что вы видите?
Евгений: Сашка! Сашка! Алло! Сашка!
Александр: Ну что ты так кричишь. Слышу тебя прекрасно.
Евгений: Слава богу. Я ведь волновался... у вас там... да сам знаешь!
Далее я выпил пива, запил вином, водкой, закусил огурцом и снова выпил пива, и водки, и коньяку, а потом еще яги навернул, и вышел в интернет.
Позвольте рассказать вам одну печальную историю. Но прежде мне надо знать, с кем я имею дело. Вы большевик?
О... о, господи! Говорящая кошка!
Петенька, ты только посмотри какая радость: у соседей корова сдохла.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Сергей Анатольевич Ганюшкин, юрист...
— Превосходно. Итак, Сергей Анатольевич, 12 мая вечером вы были на вечеринке у приятеля, верно?
Фантаст 1: Вот передо мной фантаст 2. Ух, как же я его ненавижу. Надо сделать так, чтоб он поскорее осознал свою никчемность и мое превосходство. Процитирую-ка я в своем блоге Стругацких; как раз есть подходящая цитата.
В одном городе произошло событие. Некий человек, пузатый господин с роскошной шевелюрой, описал это событие в своем блоге.
драма абсурда
Про Сергея Ивановича можно сказать, что он человек со сложным характером.
Один блогер написал пост, за который ему вдруг стало стыдно
Один парень по фамилии Н. любил, чтоб его пожалели; а когда его не жалели, он этого не любил. И вот идет как-то по селу, а навстречу — фашисты.
Жил да был один человек, он, как бы это получше сказать, провидец был, все про все знал, короче говоря; ну то есть абсолютно.
Один человек был важный.